Человек, влюбленный в Сахалин...

Интернет – это такой цилиндр провинциального фокусника, из которого тот непрерывным образом достает то цветные бесконечные ленты, то живую курицу или кролика.

 Каждый из нас при этом является участником этого таинственного и необъяснимого действа, эпизоды которого вызывают какие-то ассоциации или воспоминания…Как-то, проглядывая очередной фотосайт, я споткнулся о пейзажи , сидевшие где-то глубоко в моих детских воспоминаниях. Сахалин…
                       А почта с пересадками летит с материка.
                                  До самой дальней гавани Союза…
Моё не очень долгое сахалинское детство оставило в моей книге жизни на её полях много заметок и закладок. Жили мы в очень маленьком шахтерском городке с таким же самым названием Шахтёрск, да простят меня за тавтологию. Впрочем, так называться он стал в 1947 году после победы над Японией. А до этого это был провинциальный японский город Торо, что в переводе с местного наречия означало «земля». В этой самой земле, а точнее в Сахалинских сопках трудящиеся Советского Союза в числе которых был мой отец, добывали уголь, который чуть раньше всем известный тогда дедушка Ленин называл «настоящим хлебом промышленности». Кстати про дедушку Ленина, очень давно, когда моя дочка Лена была очень маленькой, я показывал ей портрет вождя мирового пролетариата и неосторожно сказал, что это дедушка Ленин. Для дочки это сложилось в такое понятие: она Лена, дедушка Ленин – значит, её дедушка…Но я отвлёкся. Город был (да и есть) расположен очень живописно: практически в черте города начиналась тайга, сразу за горным ПТУ, тут же , совсем недалеко большое соленое озеро, вода в котором летом достаточно прогревается и в нем вполне можно купаться.
Море, а вернее Татарский пролив, тоже недалеко, при желании сходить туда особого труда не представляло. Помню, как-то раз меня взяли с собой на рыбалку взрослые рыбаки. В качестве снасти соорудили мне достаточно большой, широкий сачок. Принцип ловли заключался в подставлении этого орудия под приливную волну, после отхода, которой в сачке должно было быть полно рыбы. Почему-то это процесс происходил ночью в свете портового маяка. Объектом лова была корюшка и местная рыбёшка наподобие мойвы с пикантным названием «уёк». Надо сказать, что сачок первой же волной у меня из рук вырвало и, оставшись безоружным, я просто стал собирать рыбу, оставшуюся на песке после отхода волны. Тут необходима была достаточная сноровка, чтобы не попасть под следующую волну (под которую я, конечно, попал и полночи потом грелся и сушился возле рыбацкого костра). Этой мелкой рыбы там видимо-невидимо, у каждого в доме большие снизки сушеной, её даже добавляют в лунки при посадке картошки в качестве фосфорного удобрения. 
Местная тайга очень колоритна, много в то время было сухих, обгоревших деревьев, оставшихся после войны и стоявших как часовые тех грозных лет. Пихтовые чащи, папоротники выше человеческого роста, брусника, черника, голубика…полный набор сказочного Лукоморья. Кстати, и медведи в тех краях тоже водились, самая большая сопка называлась Медвежка, один её склон был густо поросший тайгой, другой абсолютно голый. По слухам на вершине лежал разбившийся когда-то самолет. Впрочем, самолетов в тайге сбитых во время войны в то время в тайге было много, и наших и японских.. У меня в лесу была своя тайна…Как-то наткнулся я на рухнувший ствол дерева, корни которого были вырваны из земли и образовывали своеобразный шатер. Накрыв его корой и хвойными ветками, у меня получился очень просторный, теплый и непромокаемый шалаш-вигвам, в котором я проводил очень много времени. Любимые детские книги тех лет: «Школа Робинзона» и «Маленькие Дикари»… Любая информация про индейцев не просто читалась, а проглатывалась, а многое переписывалось в специальную тетрадку…И не только детская литература читалась вроде Майн Рида или Ф.Купера, но и вполне взрослые книги вроде «30 лет среди индейцев» Джона Теннера . Правда переночевать в моём вигваме родители мне так и не позволили.
Еще одной достопримечательностью города была японская узкоколейная железная дорога, по которой отвозили в порт уголь маленькие тепловозики в маленьких вагончиках. Сама линия проходила по очень живописным местам, а самое интересное, ближе к морю она входила в 400 метровый тоннель-пещеру, единственный в России «транзитный» («сквозной») тоннель на узкоколейной железной дороге колеи 750 мм.. С этой дорогой связан один мой детский грех, сперли мы как-то с друзьями в маленькой будке при дороге телефон, поразивший нас тем, что на корпусе у него была ручка, как в фильмах про революционные времена («барышня, Смольный…») Цель хищения была конечно научно-исследовательская, но всё равно теперь стыдно…Прости, Родина-Мать…
Население города, как и всего Сахалина, разнообразно и интернационально. Кроме местных много приехавших с материка, как мой отец, и оставшихся навсегда, очень много корейцев, родившихся уже здесь и полностью обрусевших. Моими лучшими друзьями тех лет была семья Хван, брат и сестра, мы жили в одном общежитии, они у старшей сестры. Ни языка, ни письма корейского они уже не знали. Корейцы полностью ассимилировались в этом сахалинском колхозе и напоминали о себе только стойким запахом национального блюда – чамчи, продававшегося на рынке, местонахождение которого по запаху и определялось. Изготавливалось это заморское чудо из капусты, которую квасили с большим количеством красного перца и чеснока. Не знаю…мал я тогда был…11 лет, запах помню до сих пор, как это можно было есть – не представляю, но отцовы друзья говорили, что под водку очень даже ничего…Местные застолья от материковских отличались конечно наличием на столе красной икры и горбуши, да песнями, главной из которых была «Ванинский порт».

                          Я помню тот Ванинский порт
                                    И рёв пароходов угрюмый,
                                    Как шли мы по трапу на борт
                                    В холодные мрачные трюмы.
                                    На море спускался туман,
                                    Ревела стихия морская.
                                    Лежал впереди Магадан,
                                     Столица Колымского края.
Всё-таки осталась в той земле генетическая память о временах, когда этот благодатный край был каторгой, сначала Российской Империи, потом империи Советской…Память ГУЛАГА неистребима, и, слава богу, чтоб не допустить более такого никогда…
Просматривая Сахалинские новости в инете и копаясь в поисковиках, ища зрительный ряд для этих строк (своих фотографий тех лет не осталось), я всё натыкался на сообщения про шахтерские забастовки, ликвидацию последствий землетрясений и прочие негоразды… Больше 30 лет прошло с тех пор, как я жил на Сахалине, судя по фото, не изменилась чудная природа тех мест, правда и жизнь к лучшему особенно не изменилась…

Полностью с фото, коментариями и материалами про строительство тоннеля между материком и Сахалином читайте на сайте "Мир моих надежд" 

Источник: Мир моих надежд