Переселенцы шли от океана на Запад

В США основной проблемой, вероятно, является перепроизводство продовольствия. Мы производим больше, чем можем использовать и экспортировать. Отсюда и цены на продукцию не так высоки и мы недостаточно зарабатываем на жизнь.

Они непосредственно примыкают к усадьбе и, как у всех фермеров, непременно обнесены изгородью. Эта традиция здешних мест; фермер начинает работу на земле, распланировав и огородив ее.  Рик, провозя нас по дороге, говорит практически одно и то же: здесь у меня была в прошлом году люцерна, здесь соя, а там будет кукуруза. Вот, в сущности, и модель здешних севооборотов, они родились в сражении, которое велось здесь в первой половине века. Оно шло без солдат и пушек.

Боролись две культуры: пшеница и кукуруза, последняя победила. Семеноводство кукурузы требует больших трудозатрат, высокий урожай несут лишь семена-гибриды, и всякое поколение семян надо воспроизводить заново. Ген плодовитости, к сожалению, не наследуется початком, не то, что пшеничным колосом. Понадобилось создать тысячи семеноводческих компаний с очень высокой культурой труда, что, кстати, для нашей страны пока является непреодолимым препятствием. Зачем было тратиться и создавать сложное производство гибридов рациональным дельцам американского агробизнеса? Затем, что кукуруза - прекрасный энергонасыщенный корм для животных. Сколько ни искали тамошние животноводы, ничего лучше не нашли. К тому же стараниями селекционеров урожаи зерна за последние 40 лет учетверились: сейчас ее средний сбор с гектара без орошения- 71,1 центнера (пшеницы 22,9 центнера). Резкий крен зернового корабля в кукурузную сторону - это как раз то событие, вследствие (которого мы оказались не позади США в аграрном развитии, а просто в другой стороне.

Наращивая валовые сборы зерна, в основном озимой пшеницей и ячменем, теряя качество уникальных сильных и твердых продовольственных пшениц, мы скармливаем на фураж зерно, не предназначенное для того природой. Тем временем в США тучные кукурузные поля поджались, им уже не требовалось столько пространства, они дали место сое - культуре, чей белковый потенциал лучше всех прочих усваивается животными. В 346 миллионах тонн кормового и продовольственного зерна США (данные 1985 года) кукуруза составила 209 и соя - 57 миллионов тонн. Кукурузно-соевая ориентация зернового хозяйства - главное объяснение мощного всплеска мясного и молочного производства.

Конечно же, создавая энергию растений, земледелец волей-неволей забирает ее у почвы. Рик достает план своих угодий. На нем явно видна чересполосица, но линии не ровные, а извилистые, повторяющие рельеф местности, поля он располагает с учетом уклона местности, поперек стока. Все холмы он опоясал полосами люцерны, она, многолетняя, подкормит почву азотом, задержит сток. И пласт земли Рик не оборачивает, сохраняет стерню - так вот и воюет с водной и ветровой эрозией.

Если вы думаете, что Рик Пеллет, как и всякий фермер в Америке, человек абсолютно независимый, то это ошибка. Он находится под мощным контролем правительства. Особенно, когда дело касается плодородия земли. Подсчитано, что ежегодно водная и ветровая эрозия смывает с полей Штатов около 5 миллиардов тонн почвы. Правительство создало целую серию почвозащитных программ. Фермерам постоянно помогают кредитами. Организованы семинары, консультации, встречи с учеными. Фермер буквально закабален обязательствами по отношению к земле. Если его полям грозит эрозия, никто не даст ему кредитов. Государству выгоднее вложить деньги и помочь фермеру сохранить плодородие земли, чем лишиться основы богатства нации - почвы. Старая истина: «Скупой платит дважды...».

Так что же такое американская ферма? И в чем ее экономическая целесообразность?

Прежде всего ферма - это предприятие. В него вложен капитал, и оно должно давать доход. Не будет дохода - и все эти кормохранилища, свинарники, машины уплывут из рук Рика Пеллета к другому владельцу. Экономисты объясняют, что сельское производство быстрее всякого другого достигает пределов, за какими оно просто перестает быть выгодным. Кроме того, небольшое предприятие легко приспосабливается к изменениям на рынке. Высокая эффективность фермерства - это никак не сегодняшнее открытие экономической науки. И не какой-либо американский секрет. Наши соотечественники - экономисты Н. Д. Кондратьев и А. Я. Чаянов, убранные из жизни, уничтоженные только за аналитический ум, честность, научную добросовестность, еще в 20-е годы ценили целесообразность фермерства, размышляли об оптимальных размерах сельского предприятия, разрабатывали концепции кооперации, мечтали о гармонизации отношений между промышленностью и сельским хозяйством, изучали мировой опыт.

И еще .одно: американец привязан не собственно к земле, как привычно думать нашему крестьянину. Его увлекает выгодный престижный, интересный труд. Так было в сельском хозяйстве США изначально. И хотя работа фермера нелегка, для Пеллетов - это лучший из всех возможных вариантов жизни. Меня томили эти размышления, когда я оказалась в действующем Музее фермерства под Де-Мойном, столицей штата Айоза.

Горка дров, еще не сложенных в поленницу, козлы, точно такие же, как у любого деревенского сарая, дом, огороженный штакетником, «и похоже на Россию, только вовсе не Россия».

Музей, как машина времени, может вернуть нас в прошлое или перенести в будущее. Сельское хозяйство штата представлено здесь от вигвамного периода до супермодерновой фермы XXI века, с живыми полями, с лугами, со скотом.

Мы намеренно выбрали ферму 1900 года. Она до мелочей оказалась похожей на российскую крестьянскую усадьбу, какую и сейчас можно без труда найти в наших зажиточных селах. Значит, мы были на равных когда-то. Вы скажете: у нас войны, у них - нет. Правильно. Может, не менее важно, что у них не было крепостного права. Было другое. Здесь, на Среднем Западе, фермер получал землю практически бесплатно,   за   символический   выкуп.

Переселенцы шли от океана на Запад, отвоевывая свои угодья у коренного населения. Фрондир имел столько земли, сколько мог защитить и обработать. Ау, справедливость, где ты? Свобода белых началась там, где закончилась свобода индейцев. Но не мне, чужаку, бросать камень в дом соседа, живучи под своим стеклянным колпаком. Что осуждать чужую историю? Я печалюсь о своей. Во имя чьего благополучия, чьей свободы прервалось краткое послеоктябрьское десятилетие, глоток свободы наших крестьян? Нет ответа. Во всяком случае, ответа, основанного на уважении к здравому смыслу.

А сельская жизнь начала века, ушедшая и от них, и от нас, весьма поэтична. Смотришь на пахоту лошадиной тягой, на всех этих цыплят, ягнят, жеребят, на простую и человечную обстановку жилья - и понимаешь, зачем затеяли жители штата этот музей, почему фермеры ищут добра от добра и в выходной день меняют работу на своей ферме на эту, старинную. Понимаешь, почему они привозят за десятки миль своих лошадей, свои селена и тратят здесь свой самый главный капитал - время. Они остались настоящими крестьянами, в этом им помогала их страна.

 

Источник: АМЕРИКАНСКАЯ ПРОВИНЦИЯ